О короткой памяти украинцев. Если согласиться с фактом, что на самом деле существует нечто такое, как национальное или общественное сознание, то есть набор жизненных ценностей, поведенческих паттернов и психологических установок, которые более или менее разделяет большинство людей в той или иной стране, невозможно не поддаться соблазну и не разобраться, наконец, с этим вопросом до конца.
А значит, определить, кто мы есть, чего хотим, на чем стоим и — главное — куда идем. Конечно, окончательно разобраться с этим никак не получится — это задача из категории утопических. А вот попробовать, конечно, можно.
Словом, должно быть нечто такое, что нас конструирует и определяет, хотя, конечно, и не исчерпывает до конца. Последнее замечание кажется мне если и не важной предпосылкой, которая открывает перспективу для воображения и представления (думаю, как современная нация силой исторических обстоятельств мы еще себя до конца не явили), то просто защитной оговоркой, что позволяет оставить для страны «under construction» пространство для импровизации. Всегда хочется верить в неокончательность диагнозов, если они кажутся несостоятельными, и во временность синдромов, если они кажутся убийственными. И если бы меня сегодня спросили, что именно характеризует темную сторону украинской «коллективной психики» сегодняшнего дня, я бы без особых колебаний назвал две доминантные черты — «синдром короткой памяти» и катастрофизм.
Украинская память — отдельная драматическая страница истории украинской души времен независимости. Именно короткая память позволяет забывать значимые события еще совсем недавнего прошлого, вытеснять или затирать положительные моменты и даже очевидные победы, оставлять в актуальном обращения только шлак и негатив сегодняшней информационной повестки дня, быстро прощать негодяев и — главное — нивелирует способность к сравнению.
Люди с короткой памятью податливы на манипуляции и легко верят откровенным извращениям. В это трудно поверить, но после последнего большого интервью внезапно воскресшего в телеэфире политического мертвеца на букву М. определенное количество людей в нашей стране легко взяло на веру, что Василь Стус действительно сам во всем виноват (включая собственную смерть) и «нарушил советские законы». Ну, потому что многие из тех людей, слушавших манипуляции Медведчука, ничего не вспомнят и не проверят. Просто историю Стуса они или забыли, или не помнили. А помнят они сегодня то, что сказал им с экрана М. Хоть и ненадолго, но на избирательную кампанию его политсилы этого позитива может хватить.
Манипуляции подобного рода — обычное дело в нашем информационном пространстве. На фоне нашей нынешней перманентной турбулентности вдруг выяснилось, что идеальным президентом Украины был … Леонид Кучма, которого, думаю, уже сегодня можно было бы при определенных условиях завести на желанный «третий срок». (Кто-то помнит, что такая перспектива нам светила?) Его имидж на фоне этой «худшей из всех возможных» (то есть, конечно же, современной) власти уже достаточно очищен, а все контексты давно и успешно забыты, так почему бы это смельчакам от политтехнологий не попробовать?
Сегодня едва ли не хорошим тоном считается с легким романтическим придыханием вспоминать судьбоносную «многовекторность», когда благодаря мудрому правлению Кучмы «не было войны с Россией». Слышатся тоже голоса, мол, именно он — отец нашего «гражданского общества», главной заслугой которого было то, что он «не мешал» («не садил», «не стрелял» — респект и благодарность за это тебе, конечно, отец наш). И уж мало кто помнит, что именно Кучма — архитектор олигархической системы и крестный отец машинерии разворовывания страны, не говоря уже о его полном бессилии и прогибании перед пассионарным донецким криминалом, который впоследствии чуть было не привел нас к вполне реальному и необратимому поражению.
Короткая память позволяет легко забыть тем, кто голосовал за кровавые законы 16 января 2014-го, их фактическое соучастие в убийствах на Майдане. Они сегодня не вне политики и не в тюрьмах, а на билбордах — готовятся к очередному триумфу демократии, которая вернет им, как они надеются, и влияние, и власть, и деньги. Им мало кто об этом напоминает, потому что вроде и некому вспоминать, потому что теперь — новые вызовы и новые враги у власти, значительно опаснее дальних и забытых. А кроме того, за последние годы так много разного случилось, что всего уже и не припомнишь.
Не помнят уже и о «хи-хи» Юлии Владимировны на посту премьер-министра во время встречи с Путиным. 2008 год для современного украинца — ранний палеолит. И Путин тогда был не таким уж и кровавым. Ну, посмеялась. Кто бы вот не посмеялся, когда так весело? О ЕЭСУ и Лазаренко уже нечего и напоминать — полный мезозой.
Память у нас, как у аквариумной рыбки. И вообще характер, в конце концов, тоже. Мы быстро забываем прошлое и постоянно находимся в состоянии ожидания угроз. Жить в ожидании катастрофы — трудно и даже иногда невыносимо. Особенно людям с короткой памятью. Но мы научились. И иногда кажется, что по-другому мы уже не умеем. «Сегодня» — это худший и самый страшный пункт нашей жизни, и, соответственно, все вокруг тоже является наихудшим.
А что же у нас с «завтра»? А завтра будет катастрофа. Это уже почти свершившийся факт — стоит только подождать, вот увидите: катастрофа. В виде победного наступления войск РФ, в виде «победы популистов на выборах 2019», в виде предательства ЕС, в виде полного и окончательного обнищания или в виде тотального вымирания — немало есть поводов для того, чтобы держать себя в состоянии постоянного ожидания «куда более худшего».
Мы даже отечественную категорию для своего катастрофизма придумали — «зрада». Она буквально во всем, везде она есть и все наполняет. И в реформе здравоохранения («мы все умрем»), и в проекте нового правописания («мы разучимся писать по-украински, а кто не умел, так никогда и не научится»), и в победе Тимошенко на выборах («она всех нас продаст на следующий же день»), и в безвизе («все уедут — никого не останется, а те, что останутся, позавидуют тем, что не родились»), и в речи президента на День независимости («он был неискренен и зажоввывал фонетику»), и в «Слава Украине — Героям слава!» на параде в тот же день («преступная власть присвоила святые лозунги»), и в автокефалии украинского православия («Порошенко использует искренние порывы верующих в избирательной кампании») и т. д., и т. п.
Общая установка на сегодняшнее «плохое» и на завтрашнее «еще хуже», видимо, от большого недовольство собой и своей жизнью, а также от иллюзии, что «все могло быть гораздо лучше, если бы не …». Хотя, если хорошо подумать и попробовать хотя бы раз до конца побыть честными с собой, то все, что произошло с нами в последние годы, — большое чудо и настоящий подарок судьбы, еще один шанс, который нам дала история. Эта же история еще никогда не демонстрировала образцов чудесного и мгновенного перерождения постгеноцидного народа после нескольких крупных катастроф в прекрасного лебедя, точнее — в саблезубого субъекта геополитики или регионального лидера. И, наконец, после всех ужасов, которые с нами произошли, нам следовало бы быть благодарными за этот шанс и научиться немного оптимистичнее смотреть в будущее. Ибо все худшие катастрофы — не впереди. Они уже с нами произошли и стали фактом нашего бытия. Голодомора, сталинизма, Второй мировой и Холокоста должно было хватить в качестве примеров наших настоящих катастроф?
Но то, что мы переживаем сегодня, несмотря на войну, неуверенность, туманные перспективы, коррупцию и еще бог знает что — не катастрофы. Это всего лишь наша повестка дня. К счастью, мы ее имеем. Катастрофы уже в прошлом, и нам придется еще их осмыслить. А вот то, что сегодня происходит с нами, имеет все признаки «болезни роста» на фоне довольно-таки, к сожалению, неблагоприятной для нас мировой политической конъюнктуры. Но когда она была для нас благоприятной? Когда? В какие годы и века?
Впрочем, это тоже вопрос к людям с длинной памятью, чем к аквариумной рыбке. Поэтому где-то на дне моего сердца теплится надежда, что мы только делаем вид аквариумных рыбок — забывчивых и вечно настороженных. Хотя, с другой стороны, кто бы это знал, что у этой рыбки на самом деле в голове. Думаю, ее тоже невозможно понять до конца. Хорошо уже то, что поем мы гораздо лучше них.