В скандальном уголовном деле очень много неприятных вопросов для власти.

На какой стадии сейчас рассмотрение дел о событиях лета 2015 года, когда под Радой взорвалась граната и погибли четверо нацгвардийцев?

Последний день лета 2015-го навсегда вошел в историю Украины кровавым пятном. Тогда, во время столкновений протестующих с правоохранителями, впервые у стен парламента погибли люди – четыре бойца Национальной гвардии, а количество раненых, по официальной версии, превысило сотню человек. Буквально через несколько часов после трагедии министр внутренних дел Арсен Аваков, проигнорировав принцип презумпции невиновности, назначил виновными в ней партию «Свобода» и лично ее лидера Олега Тягнибока, а затем с парламентской трибуны заявил, что провокация под стенами ВР была частью «единого плана по дестабилизации» (термин «Шатун» тогда еще не вошел в оборот).

Затем, несмотря на многочисленные громкие заявления, обещания как можно быстрее расследовать дело и наказать виновных, заметных шагов в этом направлении сделано не было. По крайней мере, пока никакие точки над «і» не расставлены. Следствие придерживается своей предыдущей версии, высказанной сгоряча министром. Ну а со стороны и вовсе кажется, что о деле «защитников Конституции» понемногу начинают забывать, словно его никогда и не было, и десятки людей не отсидели по несколько месяцев в СИЗО. Тянется оно вяло, упоминаний в информационном поле почти не случается, но надеяться, что все спустится на тормозах, все-таки не стоит. Первый приговорен к шести годам тюрьмы за события 31 августа 2015 года возле Верховной Рады уже есть.

После года следствия в суд попал не один, а сразу два отдельных обвинительных акта по делу 31 августа. Один касается теракта, в результате которого погибли нацгвардейцы, второй – столкновений с силовиками у здания парламента. На определенном этапе дело решили разделить, поняв, очевидно, что собрать доказательную базу, чтобы доказать предварительно озвученную версию, в рамках единого производства не удастся. Более того, была отпущена почти половина ранее задержанных, уже успевших отсидеть в СИЗО по несколько месяцев. А тех, кого не нашли в ходе розыскных мероприятий, записали в неустановленные лица.

Терроризм

Сейчас по первому производству проходят два добровольца, участника российско-украинской войны: Игорь Гуменюк и Сергей Крайняк, оба родом из Каменца-Подольского, и оба по ст. 258 ч. 3 (террористический акт). Гуменюка обвиняют в том, что он бросил гранату, а Крайняк, якобы был его соучастником и устраивал дымовую завесу. За это они могут получить пожизненное заключение. Чтобы подвести доказательную базу, следствие утверждает, что хлопцы якобы действовали не сами, а по приказу своего партийного руководства (оба когда-то были членами организации «Сокіл», близкой к «Свободе»). Для чего в батальон «Січ», где служили обвиняемые, по словам бойцов, ездят следователи – склоняют их коллег к признанию, что руководство подговаривало создать группу чуть ли не для свержения государственного строя и захвата власти. Если такое поведение следствия – не выдумки, то дело 31 августа имеет очевидный политический подтекст.

Гуменюк и Крайняк свою вину не признают и говорят, что дело сфабриковано. То, что Гуменюк бросил гранату, как объясняют юристы, до конца не доказао. Плюс тот тип гранат, на который указывает следствие, взрывается от контакта с поверхностью, а потому не дымит во время полета, потому что нет замедлителя, который горел бы. Между тем на видео, на основе которого как раз и строят обвинение, четко видно, что за брошенным предметом тянется дымный “хвост”.

Состав преступления Крайняка сводится к поджогу дымовой шашки (что, разумеется, не могло привести к гибели людей).

Трудности квалификации

По второму производству сейчас проходит 15 человек (ранее было более 30). Среди них – четыре бывших нардепа от «Свободы»: заместитель председателя, руководитель фракции в Киевсовете Юрий Сиротюк, руководитель харьковской областной «Свободы» и экс-министр АПК Игорь Швайка, глава киевской областной «Свободы» и руководитель фракции в Киевском облсовете Игорь Сабий и член политсовета «Свободы» Эдуард Леонов. Также по делу проходят два депутата областных советов: Кировоградского – доброволец «Карпатской Сечи» Максим Дескат, Хмельницкого – волонтер Виктор Бурлык, депутат городского Броварского совета, доброволец российско-украинской войны Сергей Бойко, волонтер Алексей Логвин, свободовцы из Одессы Константин Василец и Глеб Громов, донецкий журналист Артем Фурманюк, лидер «Черного комитета» Богдан Тыцкий, майдановец и доброволец со Львовщины Олег Дуб, доброволец Владимир Райф и священник Игорь Плохый (которого никто из других фигурантов дела н знает). Всем им переквалифицировали подозрение из особо тяжкого преступления в тяжкое и инкриминируют ч. 1 ст. 294 (массовые беспорядки), ч. 2 ст. 342 (сопротивление представителю власти, работнику правоохранительного органа) ч. 2 ст. 345 (угроза или насилие в отношении работника правоохранительного органа) и ч. 1 ст. 263 (незаконное обращение с оружием, боевыми припасами или взрывчатыми веществами) Уголовного кодекса. За это светит от пяти до восьми лет тюрьмы.

Адвокаты обращают внимание, что события возле ВР нельзя квалифицировать как массовые беспорядки, поскольку оно, согласно УПК, должно сопровождаться захватом каких-либо помещений и удержанием их. Массовые беспорядки сами по собе не прекращаются, их можно только пресечь (разогнать), поэтому в этом случае речь может идти только о групповом нарушении общественного порядка.

Впрочем, пока ни следователей, ни суд такие нюансы особо не смущают, переквалифицировать дело никто не собирается, и это порождает немало вопросов. Адвокаты и фигуранты заявляют, что делается это сознательно и указывают на определенную предвзятость. Ведь групповое нарушение общественного порядка – это довольно легкая статья, а массовые беспорядки – тяжкое преступление. Уже сама статья провоцирует тяжесть преступления и реальное тюремное заключение.

Сейчас материалы по обоим производствам находятся в суде на начальной стадии рассмотрения. Представители обвинения заявляют о попытках защиты затянуть его, а защита в ответ указывает на многочисленные нарушения прав своих клиентов, неправильную квалификацию, множество абсурдных нюансов и вообще безграмотно организованный процесс, который отнюдь не гарантирует бесстрастное и честное рассмотрение и, соответственно, вынесение законного приговора.

А вот в том, что приговор собираются вынести как можно быстрее, сомнения почти ни у кого не возникает. По крайней мере, по производству о массовых беспорядках, которое слушают в Подольском суде Киева, судья уже расписал график заседаний до конца лета, чем фактически дал понять, что ко второй годовщине трагедии приговоры могут быть вынесены. И хотя адвокаты в один голос утверждают, что рассмотреть дело за полгода практически невозможно, это, опять-таки, никого не смущает.

В деле много фигурантов. Судья назначает еженедельно заседания, и соответственно часто они откладываются или переносятся. Кто-то не появился, кто-то заболел или проигнорировал. На одном из последних заседаний, например, не появились прокуроры. «Конечно, это не помешало никак, – говорит один из подозреваемых, – журналистам 112-го и 5-го каналов, которые регулярно ведут репортажи из зала суда, традиционно прокомментировать, что сторона защиты затягивает процесс против подозреваемых, вследствие действий которых четверо правоохранителей погибли и сто с лишним получили ранения. Тот факт, что в деле нет ни слова ни о погибших, ни о раненых (об этом там просто не упомянуто), “честных” журналистов, кажется, не смущает. И такой регулярный информационный вброс делается сознательно. Таким образом заранее общественное мнение направляется в нужное русло. Еще один момент. Плотный график судебных заседаний, который запланировал судья, означает, что фактически люди, которые проходят по делу, не могут нигде официально работать (многие из них приезжают на суд издалека), не могут никуда отлучиться, даже на лечение, и это можно расценивать как давление. Ну а в-третьих, как рассказывают подозреваемые, суд фактически проходит в закрытом режиме. Формально он, конечно, открытый, но помещение, где проходят слушания, такое маленькое, что после того, как в нем рассядутся все 15 подсудимых, их адвокаты, сторона обвинения и усиленная охрана, мест для прессы или общественности остается совсем мало. Максимум для трех-пяти человек, которые почему-то обычно оказываются корреспондентами упомянутых СМИ».

«Если власть считает нас преступниками, – говорят подсудимые, – если есть обоснованные доказательства, пусть сделают так, как в деле с унсовцами (“дело 9 марта 2001 года”. – Авт.),- обратятся к какому-нибудь кинозалу, к другому суду, где есть большое помещения, чтобы все желающие могли прийти и сделать свои выводы. Впрочем, этого никогда не будет. Показывать весь творящийся абсурд, никто не рискнет».

О каком именно абсурде идет речь?

Еще один интересный момент: показания потерпевших. Все они словно написаны под копирку, и ни один пострадавший, который пожаловался, что получил травмы в процессе столкновений, так и не смог предоставить их документальное подтверждение: к врачу, мол, не обращался. Зато, как говорит Юрий Сиротюк, которому под Радой сломали нос, справку из поликлиники, которую ему выдали после осмотра, врач под давлением правоохранителей вынужден был аннулировать, аргументируя с испуганным видом, что на самом деле ничего не может разобрать на рентгеновском снимке. А заявление Сиротюка о нанесении ему телесных повреждений полиция до сих пор под разными предлогами отказывается внести в Еединый реестр досудебных расследований.

Отдельного внимания заслуживает вопрос задержаний и содержания под стражей подозреваемых по делу. Задержания происходили не у парламента по горячим следам, а потом, когда основные участники спокойно покинули место происшествия. Как следствие – не обошлось без досадных курьезов: “под гребенку” правоохранителей попали даже те, кто физически не был в это время возле парламента. Так, например, был задержан заместитель председателя Кировоградского облсовета Игорь Степура. Его хапнули, когда он выходил из станции метро «Арсенальная». Сейчас его в деле нет, следствие разобралось, однако, человек реально отсидел в СИЗО. Похожая история с Игорем Олейником, бойцом батальона «Січ», который не участвовал в драках, но оказался другом одного из фигурантов дела по терроризму и тоже получил аналогичное обвинение. С такой массовой гибелью людей это означает фактически пожизненное заключение.

Еще один момент: в изоляторе временного содержания человек может находиться не более 10 суток. Некоторые отсидел там по сорок пять в камере-одиночке. Комментарии излишни …

Впрочем, давать заднюю ни организаторы дела, ни исполнители, похоже, не собираются. Они наоборот, спешат завершить его как можно быстрее. Судья Василий Бородий, что рассматривает производство в отношении массовых беспорядков, всем своим видом, как говорят подсудимые, демонстрирует, что не готов прислушиваться к никаким аргументам защиты, игнорирует все ее замечания и не удовлетворяет ни одного ходатайства. Может, ему (как кандидату) обещана должность судьи Верховного Суда, и ради ее получения он готов уничтожать свою репутацию? Всякое бывает. В любом случае, учитывая весь ход дела и все происходящее вокруг него, а также то, что в Украине есть только 2% оправдательных приговоров, и особенно то, что один из фигурантов – Геннадий Дубров (Бизон, «киборг» Донецкого аэропорта) – получил уже шесть лет, спрогнозировать диапазон будущих приговоров нетрудно.

Дело Бизона

Дело Геннадия Дуброва вообще очень интересно. Егое почему-то выделили, и вместо того, чтобы рассматривать вместе со всем массивом в Киеве, отправили в Николаев. Как утверждал спикер МВД, это потому, что «за ним есть несколько преступлений на территории Николаевской области». Преступлениями в данном случае называют попытку «мусорной люстрации» местного князька – директора ГП «Агрономия», депутата облсовета от «Батькивщины» Сергея Чмыря. Как рассказывает сам Бизон, он с приятелем только успел зайти в кабинет, увидел, что там происходит совещание, и никаких действий не совершал, потому что набежала куча охраны, вызвали милицию и парней скрутили. Впоследствии «люстрация» плавно была заменена в похищение человека, а поскольку бОльшее преступление в Украине поглощает меньшее, то Бизона полностью признали виновным по делу 31 августа. Как рассказывает «киборг», участия в драке под Радой он не принимал. После акции шел к метро. У гостиницы “Киев” заметил, что на него бежит толпа людей в камуфляже без опознавательных знаков и с дубинками. Как потом выяснилось, это были бойцы батальона «Киев-1». Завязалась потасовка. «В меня из толпы попала пластиковая бутылка, – говорит Бизон, – я бросил ее обратно. Поскольку они были с дубинками и явно не собирались меня задерживать, я схватил удочку от флага и пытался ею не подпустить их к себе. Я их не бил. Вот за это получил шесть лет тюрьмы». Такое решение суд принял на основе фактически двух доказательств: неподтвержденных документально свидетельств потерпевшего, который заявил, что ему были нанесены телесные повреждения, и видео с бросанием бутылки и маханием удочкой.

Приговор Братского суда Николаевской области на самом деле не только задал возможный тренд по делу 31 августа, но и обнаружил досадное обстоятельство: достоверно не известно, сколько на самом деле людей, кроме тех, кого сейчас судят, еще проходит по этому делу. Если где-то на задворках вдруг появился Геннадий Дубров, то где гарантия, что в другом районном суде завтра не вынесут приговор еще относительно кого-то, чье имя даже не афишируется? Например, не так давно стало известно, что в Одессе отдельно в деле 31 августа проходит боец батальона «Сич» Александр Станков (Перун).

По мнению Бизона, причина, почему он стал фигурантом дела, вовсе не в том, что он кого-то травмировал удочкой или бутылкой. «События под Радой 31 августа – это чистой воды провокация, направленная против добровольцев и вообще против ветеранов АТО. К тому моменту общество во время любого конфликта в большинстве своем поддерживало бойцов. Ну а потом раскололось. Кто-то поддерживает, а кто-то говорит: они неадекватны и убийцы».

Интересные моменты

В деле 31 августа, как говорят адвокаты, очень много противоречивых моментов, которые будут проявляться, причем отнюдь не в пользу обвинения.

Например, в первой шеренге в самом начале стояли милиционеры полка милиции специального назначения. За несколько минут до взрыва их всех отвели за угол Рады. Зато выставили гвардейцев-срочников. Может, это совпадение, но довольно странное, не так ли? Почему убрали профессионалов, которые более 10 лет учились охранять общественный порядок именно тогда, когда ситуация начала обостряться, и оставили срочников? Почему видеооператор, например, спокойно снимает, когда Гуменюк что-то извлекает из рюкзака и бросает. У каждого такого оператора всегда есть прикрытие – два-три человека, он не ходит сам. Почему эти люди позволяют совершить преступление, не пресекают его, не задерживают с поличным человека еще до того, как он бросит, якобы, гранату? Почему, наконец, меры пресечения продлевала некоторым из фигурантов судья, год осуществлявшая судопроизводство на оккупированной территории? Неужели она там делала это под флагом Украины? И почему вдруг для производства дела был выбран Подольский районный суд? Может, потому, что через него прошло больше всего майдановцев?

Событиям 31 августа необходимо найти правильную юридическую квалификацию. Ибо, если это были массовые беспорядки с целью захватить ВР, тому нужны убедительные доказательства. Никто ведь даже не подходил к двери. Были локальные стычки, неорганизованные. Это совсем другая статья УПК – групповое нарушение общественного порядка. Массовые беспорядки – тяжелая статья. И независимо от того, что ты сделал, уже само участие в них – это от пяти лет реальной тюрьмы, поэтому у обвиняемых в таком деле приговоры априори могут быть довольно серьезными. Что, в свою очередь, может дестабилизировать общество, где никогда не было высокого доверия действующему правосудию.