Они действительно боятся. Потерять монопольный контроль над, как им кажется, управляемым правосудием. Увидеть полностью сформированную новую антикоррупционную инфраструктуру.
А далее — наблюдать за тем, как твои вчерашние друзья, однопартийцы, бизнес-партнеры, а в конце концов, может, и ты сам, последовательно проходят все ее звенья — от статуса подозреваемого до осужденного (в оправдание не верится, как бы ни убеждали дорогие адвокаты). Боятся.
Об этом говорится в статье исполнительного директора Transparency International Украина Ярослава Юрчишина для свежего выпуска еженедельника «Зеркало недели».
Иначе, как объяснить это яростное сопротивление созданию Антикоррупционного суда в Украине? Крайнее проявление этого страха — теория заговора, которую вполне серьезно пересказывают представители власти. Дескать, коллективный Запад решил зачистить политическое поле Украины от нынешней элиты. А «ручные» НАБУ и Антикоррсуд — лишь инструменты на пути к этой цели. Такой план, конечно же, существует лишь в их воображении. Но вера в него, к сожалению, влияет на вполне реальную жизнь и политические процессы.
Они боятся. Впрочем, демонстрировать договороспособность Украины все равно вынуждены. И дело здесь не только в деньгах МВФ, получение которых, по мнению власти, ныне не является критическим вопросом. Дело в другом. Партнеры, которые за четыре года авансом инвестировали в Киев средства, усилия и собственную репутацию, должны, наконец, получить историю успеха. В виде замкнутой системы следствия и правосудия, которые реально выявляют и побеждают коррупцию. Власть это понимает. Но при этом очень волнуется. Волнуется, чтобы вынужденный компромисс политические партнеры и электорат не воспринимали как «прогиб» перед Вашингтоном и Брюсселем. Уже в прошлом осталась примитивная аргументация: дескать, антикоррупционных судов нет нигде, кроме стран Африки (конечно, Хорватию, Словакию или Болгарию, как членов ЕС, язык не повернется назвать африканскими, но наши эксперты по международным отношениям могут). Попытка подменить независимый Антикоррсуд отдельными антикоррупционными палатами — тоже уже история. Теперь президент на итоговой пресс-конференции, наоборот, подчеркивает собственное авторство законопроекта о Высшем антикоррупционном суде, что, впрочем, правда.
Готовность к компромиссам по поводу технических вопросов — и категоричная принципиальность относительно невозможности содержательных изменений. На таких позициях сейчас находится власть в отношении внесения поправок к президентскому законопроекту №7440 «О Высшем антикоррупционном суде». Принципиальность касается главным образом роли международников в процессе назначения судей. Внешняя ширма нежелания предоставлять Общественному совету международных экспертов решающую роль — патриотичные лозунги о соблюдении Конституции, сохранении суверенитета и недопустимости внешнего диктата.
Какой Антикоррупционный суд нужен Украине
Пока что Антикоррсуд в представлении власти, в планах гражданского общества и международных партнеров — это два разных суда. С разным принципом формирования, а следовательно — разной степенью независимости. Что же не так с видением власти?
Сколько должно быть судей в Высшем антикоррупционном суде? Неизвестно. Их количество должна определить Государственная судебная администрация в течение месяца после вступление закона в силу. И здесь сразу же есть возможность для торможения работы учреждения. Если судей недостаточно, они не справятся с большим количеством уголовных производств. А это неизбежно вызовет затягивание дел, как это происходит в отношении Романа Насирова: одно заседание в месяц, зачитывание около 30 из 744 страниц сообщения о подозрении, и как следствие — одно зачитывание продлится более двух лет. И все аргументируют перегруженностью. Так почему бы сразу не определить в законе минимальный состав? Целесообразным может быть состав в 60–80 судей — в случае, если подсудность останется неизменной.
Определенная же законопроектом юрисдикция пока что кажется нелогичной. Вне подсудности остался ряд статей Уголовного кодекса, подследственные НАБУ. Это, в частности, проверка сведений в многострадальных электронных декларациях чиновников. И наоборот — Антикоррсуд хотят загрузить делами, которые находятся вне сферы следственной работы бюро. Юрисдикция Высшего антикоррупционного суда должна быть тождественной подследственности НАБУ.
Самый проблемный вопрос — процедура отбора судей. Как отсеять тех, к кому есть обоснованные претензии по профессиональности и добропорядочности? Высшая квалификационная комиссия судей и Высший совет правосудия уже показали свои результаты при формировании нового Верховного суда Украины. 25 из 111 судей попали в обновленный орган несмотря на возражения Общественного совета добропорядочности (ОСД). Очевидно, что есть потребность в авторитетном органе, имеющем полномочия не допустить кандидатов, к которым есть существенные претензии. Очевидно, что роль этого органа должна быть не рекомендательной, а существенной. Вместе с тем видим, что Общественному совету международных экспертов (ОСМЭ), как и ОСД, хотят предложить роль витрины и статистов. Понятно, что при таких обстоятельствах в ОСМЭ не пойдут действительно авторитетные эксперты международного уровня. Они просто не захотят своим именем прикрывать решения ВККС и ВСП, принятые вопреки конкурсу.
Здесь следует обратить внимание на подмену понятий, к которой прибегает власть, когда говорит, что западные партнеры не должны формировать судебные органы Украины, что такая практика противоречила бы Конституции. В то же время о формировании речь совсем не идет! Отбирать судей, делать представление на их назначение — это компетенция исключительно ВККС и ВСП. А назначает судей на должности — только президент своим указом! Так где же здесь потеря суверенитета и нарушение Конституции? Международные эксперты нужны только для того, чтобы быть ситом, сквозь которое не пролезут те, у кого попорченная предыдущей практикой репутация. К тому же, как кажется, целесообразно предусмотреть механизм исправления ошибки, если ОСМЭ принимала решения при наличии неполной информации. Это может быть повторное прохождение через проверку Общественным советом международных экспертов, если на этом единогласно будет настаивать ВККС. То есть возвращать на конкурс, но только при условии пересмотра международниками своего решения на основании обращения ВККС.
Саму ОСМЭ будет формировать та же Высшая квалификационная комиссия судей. Из кого? Законопроект предусматривает, что номинируют кандидатов международные организации. Но Запад четко донес — и через позицию МВФ, и через посольства — идею о том, что в совете должны быть представлены и доноры Украины. Именно они инвестируют средства своих налогоплательщиков в то, чтобы борьба с коррупцией в Украине была успешной. Исчерпывающий их перечень представлен на Официальном портале координации международной помощи Украины. По состоянию на март 2018-го там указано 18 проектов в поддержку антикоррупционной реформы в Украине. Доноры этих проектов и должны быть теми, кто будет предлагать кандидатов в члены Общественного совета международных экспертов. Среди них, например, правительства США, ФРГ, Канады, Нидерландов, Швейцарии, Дании, а также представители ЕС, ОБСЕ, ЕБРР.
Существенной является критика выписанных в законопроекте №7440 требований к кандидатам. Специалистов, соответствующих всем критериям, — единицы, если они вообще есть. А какая польза от суда без судей? Поэтому рациональным будет убрать требования насчет опыта в международных правительственных организациях или международных судебных учреждениях. Знания и навыки применения современных международных антикоррупционных стандартов — тоже критерий, который целесообразно изъять из тела законопроекта. Непонятным является запрет претендовать на должность судьи Антикоррупционного суда бывшим правоохранителям, работникам контролирующих органов и депутатам всех уровней. С одной стороны, едва ли не каждый профессиональный юрист в Украине с большой долей вероятности имел карьерный опыт в этих сферах. С другой — следует устранить дискриминацию кандидатов в зависимости от сферы предыдущего опыта. Ведь нынешний проект закона предусматривает преимущество для тех, у кого есть судейский стаж, даже если кандидаты набрали одинаковое количество баллов. В целом нелогично, что требования к судьям этого суда власть прописала значительно более высокие, чем к судьям Верховного суда. Хотя нет, вполне логично, — если не хотеть их найти.
Но даже устранение этих недостатков при принятии закона в целом не является залогом создания Антикоррупционного суда. Дьявол кроется в деталях. А в этом случае такой деталью являются положения, согласно которым учреждение Высшего антикоррупционного суда должно состояться принятием отдельного закона. Окружение президента гарантирует, что он инициирует этот законопроект, как только №7440 дойдет до второго чтения. Теоретически промедление с ним может стать одним из способов затягивания процесса создания Антикоррупционного суда на неопределенный срок. Но здесь уже на парламент покивать не удастся — это полностью в сфере ответственности президента.
Выбор сценария: от компромисса до продавливания
Ныне власть стоит перед выбором: как воспользоваться ситуацией вокруг Антикоррупционного суда? Рассматриваются весьма радикальные сценарии.
Один из них может привести к внеочередным парламентским выборам. Для этого достаточно просто промедлить с принятием закона об Антикоррупционном суде. Это автоматически лишит Украину следующего транша МВФ. А следовательно — ухудшит экономическую ситуацию, вызовет критику, а далее — отставку правительства. Новый Кабмин не будет сформирован по понятным причинам, что и даст зеленый свет новым выборам. Такой невеселый сценарий без победителей, конечно же, маловероятен. Но его активно сейчас обсуждают, с учетом публичного обещания президента распустить парламент в случае непринятия этого закона в целом. Возможно — как запугивание оппонентов, не готовых к избирательной гонке. Но интересно, что перспектива преждевременно потерять крупную фракцию в Верховной Раде мотивирует некоторых партнеров по коалиции мыслить конструктивно. Очевидно, именно этим объясняются заявления Максима Бурбака об обязательности учета всех рекомендаций Венецианской комиссии.
Довольно реалистичным кажется другой плохой сценарий для Украины, т.е. если власть решит, что показать электорату и участникам политического процесса «кто в доме хозяин» — важнее, чем деньги МВФ. В таком случае власть будет продавливать законопроект №7440 без существенных изменений, в нынешнем виде. Очевидно, Запад не согласится, что такой закон об Антикоррупционном суде является выполнением Украиной своих обязательств (которые она взяла на себя добровольно). Далее — вероятное ухудшение отношений с партнерами, что едва ли будет содействовать покою внутри страны. Обнадеживает только то, что пока голосов за такой вариант законопроекта нет.
Идеальным было бы все же найти компромиссное решение между ожиданиями гражданского общества и Запада, с одной стороны, и опасениями власти — с другой. Определенные основания для оптимизма здесь тоже есть. Шестого марта состоялась встреча депутатов профильного комитета парламента и представителей посольств стран G7. Украинская сторона заявила, что готова пригласить экспертов Венецианской комиссии для совместной доработки президентского законопроекта. Впрочем, к сожалению, не гарантировала, что изменения затронут и роль Общественного совета международных экспертов. Симптоматично, что ответственным за финальную версию законопроекта от БПП назначен Сергей Алексеев. При его же авторстве ранее подавались проекты закона с «антикоррупционными палатами». Будет ли достигнут компромисс — ждать осталось недолго. На будущей неделе комитет по вопросам правовой политики и правосудия должен завершить процесс подготовки правок к законопроекту. Из их содержания и из того, исчезнет ли из уст власти риторика о защите суверенитета, и поймем, пришли ли к компромиссу. И является ли реальным принятие закона весной и реальный запуск Антикоррупционного суда в 2018 году.